Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл
– Где-то рядом бродит, – заметила Мена.
Сокол кивнул. Тоже почувствовал чужака.
– Чего ему здесь-то нужно? – удивилась девушка.
И тут в дом поскреблись. Они переглянулись тревожно, но пёс отнёсся к шуму спокойно и чародей, вполне доверяя животному, открыл дверь без опаски.
На пороге стоял молодой парень – один из четвёрки, что прибыла со злополучным купцом. И один из двух выживших. Сказать, что гость был напуган, значит, ничего не сказать. На бледном лице ни кровинки не разглядеть. Парня трясло, как от лихоманки. Руки дрожали.
Сокол даже расспрашивать не стал, что, мол, случилось, да какое дело в такой час привело. Впустил беглеца в дом и едва закрыв дверь, резко сказал:
– Я помогу тебе укрыться, если ты мне расскажешь, в чём всё-таки дело. Что не так с грузом вашим?
Парень смутился. Клятву ли он давал страшную, вину ли за собой какую чувствовал, но, видимо, нелегко ему было начать рассказ. Он и не начинал. Молчал.
Сокол прошёл в комнату, указал парню на лавку, сел сам. Мена смотрела на гостя нарочито равнодушно, не желая словом или вопросом испортить задумку товарища.
– Я ведь не из любопытства спрашиваю, – продолжил Сокол, умерив немного напор. – Пойми ты, с вашим товаром теперь мои друзья связаны. Их головы твой покойный хозяин подставил. Поэтому расскажешь мне всё как есть, если жить хочешь.
Никакой жалости к парню он не испытывал. Во-первых, тот сам виноват. Удирать вовремя надо было, как груз скинули. Во-вторых, у чародея иных забот через край валило, и жалеть кого-то ещё ему недосуг. Ну, а в третьих, друзей нужно предупредить.
– Может, варево дашь ему выпить? – предложила Мена. – То, что языки расплетает.
– Нет уж, – возразил Сокол. – Пусть сам свой страх преодолеет. Ему и самому в этом немалая польза будет. Скажет сейчас всё, как есть, значит и потом силу найдёт бороться. А если чарами из него вытащить правду, он только сломается.
Впрочем, это он больше для гостя сказал.
А тот, вот упрямец, по-прежнему молчал. Уже и без чутья колдовского слышно было, как где-то возле чародейской слободки ходит человек. И Сокол, и парень понимали, по чью душу ночной прохожий явился. И спасало оную душу, что в дом чародея аравиец соваться пока не решается. Ждёт, когда выйдет жертва.
– Меня зовут Томас Миллер, – начал парень. – Или попросту Том. Я англичанин из Гаскони. Мои товарищи англичане и французы. В основном земляки из Бордо. Наши короли воюют, но торговле это не помеха. Шкипер, тот и вовсе из Корнуэла. Мы его и не знали толком. Прибыл в Гиень на чужом галеоне. Нанял нас, наскоро собрав по кабакам. И предложил каждому долю в деле. Кто от богатства откажется, верно? Вот только не думали мы, насколько серьёзно заварится.
За время, проведённое в городе, Том неплохо освоил русский. Это порадовало Сокола. Языка англичан он не то чтобы совсем не знал, но подбирал слова с великим трудом и разговор мог получиться не столь гладким.
– Всё дело в пряностях, – объявил между тем парень.
– Нетрудно было догадаться, – вставила Мена, но тот не обратил на укол никакого внимания.
– Одни пряности представляют собой толчёную кору, другие являются листьями или цветками, есть среди них коренья. Иные и вовсе со зверья добывают, а то и из камня.
Чародей не перебивал парня, хотя о пряностях знал не меньше. Видно было, тот начал издалека, чтобы разговориться.
– А некоторые из пряностей суть семена, – продолжил гасконец. – Чёрный перец, длинный перец, кубебе, райские зёрна… в них-то всё дело.
– Ну? – близость разгадки раззадорила Мену.
– Мы везли не просто пряности… – парень вздохнул. – Мы везли всхожие семена.
В жилище чародея повисло молчание.
Благосостояние арабов держалось на исключительном владении источниками добычи пряностей. Края их произрастания держались в строжайшей тайне, а те, что были известны иноземцам ранее, теперь охранялись не хуже султанских гаремов.
Держа все пути в руках, арабы могли требовать с иноземцев любую цену и устанавливать такие объёмы продаж, которые создавали постоянную нехватку товара. Голод на пряности держал европейцев в узде.
Не удивительно, что любое посягательство воспринималось владыками юга, как серьёзное преступление. А сейчас речь шла не просто о незаконном вывозе пряностей. Всхожие семена могли значительно опустошить арабскую казну. Подорвать всё их состояние.
Теперь многое в поведении злополучного купца стало понятным. Вот почему он пошёл окольным путём, вот почему спешил сбросить груз, когда понял, что с товаром ему не уйти. Да, мещёрцы просчитались. Пряности пахли отнюдь не наживой, они пахли великой кровью.
Томас сглотнул.
– Мы все могли стать богачами, даже мальчишка, который пошёл с нами слугой. Даже его доли хватило бы, чтобы никогда больше не утруждать руки работой. Он-то и погиб первым. У арабских владык, оказалось, есть особый отряд «идущих по следу», или перехватчиков, как их ещё называют… не наёмники, люди из благородных семей, если уместно так называть нехристей.
Сокол ухмыльнулся, но Томас не заметил оплошки.
– Следят за вывозом пряностей обычные мытари. Но если их заслоны кто-то преодолеет, наступает черёд «идущих по следу». О! Это не люди. Это гончие псы. Они преследуют долго и упорно. Их не останавливают ни моря, ни чужбина. Только исполнив месть, только насадив на колья головы преступников, и только перехватив или уничтожив груз, они вправе вернуться домой.
Сказав главное, выдав тайну, гасконец больше не спотыкался. Ему не терпелось выговориться.
– Они догнали нас возле Каспия. Нам едва удалось уйти, пока перехватчики договаривались с людьми Джанибека. Мы потеряли троих в стычке у дельты, а потом ещё троих выше по Волге.
В конце концов, наш шкипер решил сбросить товар за цену обычных пряностей. Но в большом городе это было опасно. Всюду есть глаза и уши. Поэтому мы даже не пристали в Нижнем, а повернули сюда. Гребли, пока хватало сил.
– Продав товар, шкипер прихватил с собой не только серебро, но и образцы, надеясь, что погоня уйдёт за новыми владельцами груза, а он доставит домой хотя бы малость.
– Вот же негодник, – возмутилась Мена.
– Этот твой «идущий по следу», он один явился, или у него имеются где-то друзья?
– Их несколько человек, но этот главный среди них. Думаю, в Нижнем Новгороде они потеряли нас и разошлись. Остальные, видимо, отправились вверх по Волге, а этот повернул на Оку. Но он и один стоит целого войска. Не знаю, где его учили так работать клинком, однако мы для него, что заросли лопухов для мальчишки.
– Ассассин? – задумался Сокол. – Вряд ли. Их давно извели. А если какой и уцелел, то не будет с арабами дело иметь.
Он помолчал.
– Что ж. Всё равно мы собирались уходить со дня на день. Почему бы не отправиться прямо сейчас?
– А мы сможем отвлечь араба? – спросила Мена.
– Надо попросить Кавану. Она займёт его на некоторое время своими маленькими шалостями. А потом пусть за нами идёт. Посмотрим, как он в лесах да болотах след удержит. Заодно и отвлечём его от друзей.
– Я схожу, – вызвалась Мена.
– Огородами лучше, – посоветовал Сокол. – Мало ли что.
Девушка улыбнулась и вышла.
Чародей принялся собирать вещи. Возникшее опасное дело его вроде как отвлекло от тяжёлых дум. Смерть Вараша и последствия этой смерти для самого Сокола уступили место тревоге за судьбу друзей. И это придало ему столь необходимую уверенность.
Он обнял пса. Потрепал, прощаясь.
– Может, и не увидимся больше. Не на войну отправляюсь, боги просватали. Оголодаешь вдруг или приболеешь – к Вармалею иди, или к Каване.
Пёс молча выслушивал наставления. Он и без них не пропал бы. Не впервой одному оставаться.
Вернулась Мена.
– Порядок! Бабуля полезла в тайник за своими лучшими порошками и травами. Так что скоро начнётся, – она закинула за спину сумку и заметила. – Всё же нужно предупредить Ушана. Если Томас прав хотя бы наполовину, то когда этот аравиец набредёт на груз, мало им не покажется. И вурды твои не спасут, коли внезапно ударит.
– Как же их теперь предупредишь? – озадачился Сокол.
– Я попытаюсь. Не сейчас, дорогой как-нибудь.
– Слишком далеко.
– Далеко, – согласилась Мена. – На подробное послание сил у меня не хватит, но передать предупреждение об опасности я, пожалуй, смогу. По крайней мере, они будут настороже.
Глава XXIII. Чёртова дорога
Не-с-Той-Ноги неплохо прикрыла отход. Едва они спустились к реке, как на Лысом холме заиграли сполохи. Подобно пламени на сырой лучине, огни наверху, громко треща, рассыпались искрами. Вот только таких огромных лучин не водилось даже у сказочных онаров, а многоцветие делало жалкой игру драгоценных камней. Впрочем, красотой рукотворных падучих звёзд сейчас любовалась, разве что сама Кавана. Все прочие зрители были слишком заняты. Среди отблесков носились смутные тени, раздался истошный крик, затем другой. В городе поднялся шум. Люди подумали, что начался пожар. Кто-то рванул к слободке с вёдрами, кто-то поспешил разбудить воеводу.
